в начало п. 6.2
6.2. Роль военно-политического сотрудничества с Россией в отражении
крымского
натиска на адыгов в начале XVIII в.– 1770-е гг. (окончание)
Россия, оказывая помощь Кабарде, действовала часто совместно с кабардинскими
отрядами против Крымского ханства, но «нужно заметить,– писал Н. Ф. Грабовский,–
что в описанный период времени, когда Россия не имела еще достаточной силы,
чтобы поддержать на Кавказе свое владычество, кабардинцы стояли на стороне
последней совершенно добровольно и оказывали помощь русским из простого
чувства дружелюбия, не требуя за это никакого возмездия и даже не пользуясь,
в свою очередь, в трудных обстоятельствах помощью со стороны русских
войск» [172].
Все это говорит о том, что кабардинцы в основном рассчитывали на свои
силы в борьбе с Крымским ханством, и помощь России в данный момент была
явно недостаточной, тем более, что в 30-е гг. XVIII в. Кабарда становится
ареной ожесточенной борьбы между Турцией и Россией. Вице-канцлер А. И.
Остерман писал верховному визирю Турции в ноте от 12 апреля 1736 г.: «И
в 1731-м, 1732 гг... на древний российский народ и подданных кабардинцев
не токмо от татар, но и от самих турков и азовских бешлеев такие же неприятельские
нападения, убиением и пленением многочисленных подданных российских, разорением
и опустошением сел и деревень, отогнанием лошадей и скота и грабежом пожитков,
учинены и произведены» [173]. Но и все это трудное время кабардинцы оставались
верными России.
В 1733 г. «при походе с Дону на Сулак Ивана Фролова с донской командою,
крымцы ... оную донскую команду окружили и взяли в плен атамана Фролова.
А команду несколько дней при Куме содержали в осаде и могли бы ее взять,
но кабардинцы, получа о том известие, всеми силами выходили к тем казакам
на помочь и их оборонили, а потом и атамана Фролова из полону выручили»
[174].
В том же году на реке Куме полуторатысячный казачий отряд Краснощекова
столкнулся с татарами, возвращавшимися с награбленным добром из Дагестана.
С татарами были казаки-некрасовцы и десять тысяч калмыков хана Дондук-Омбо.
Фактически окруженному Краснощекову рассчитывать было не на кого. Однако
появление кабардинского князя Магомеда (Бомата) Кургокина с отрядом привело
к спешному отступлению неприятеля. Кургокину удалось уговорить своего зятя
Дондук-Омбо, который незамедлительно увел всех татар, калмыков и некрасовцев
[175].
Неоднократные вторжения крымских отрядов в районы Северного Кавказа
и вопрос о Кабарде вскоре стали одним из непосредственных поводов к русско-турецкой
войне 1735–1739 гг. В манифесте, отправленном в Турцию 12 апреля 1736 г.,
говорилось об объявлении войны. В ответ султан решил двинуть войска в Кабарду.
15 мая 1736 г., крымский хан выступил в поход с 60-тысячным войском и артиллерией
[176]. В конце августа, увеличив свою армию до 80 тысяч человек, Каплан-Гирей
вступил в Кабарду. Российские власти, чтобы ослабить Крым, решили спешно
вернуть в пределы России Дондук-Омбо. Учитывая, что он с 1731 г. находился
в пределах Крыма, его возврат представлялся проблематичным. Однако шурин
Дондук-Омбо кабардинский князь Магомед (Бомат) Кургокин и его родственник
Касай Атажукин, используя свое родство, уговорили Дондук-Омбо вернуться
в Россию и вступить в войну с Крымом с 20-тысячным войском [177].
Тогда же русское правительство обратилось к кабардинским владельцам
с предложением, чтобы «собрався с своими военными людьми и совокупясь с
отправленными... на кубанскую сторону з донскими казаками, старшиною Иваном
Краснощековым, шли на Кубань и на тамошних татар и на протчих турецких
подданных нападения чинили, и оных до того не допускали, чтобы они при
осаде от наших войск Азова не лишались» [178].
О дальнейших боевых действиях в этой войне и участии в ней кабардинцев
мы уже писали, когда рассматривали кабардино-калмыцкие взаимоотношения.
Необходимо сказать, что в 1737 г. в Кабарде вспыхнула чума, но тем
не менее султан бросил сюда отряды ногайского мурзы Мусы и остатки племен
Навруз-Улу. Все лето и осень 1737 г. охваченная чумой Кабарда оборонялась
от них [179].
Асланбек Кайтукин, ставший старшим князем Кабарды в 1737 г., в 1739-м
совершил поход во главе калмыцкой и кабардинской конницы на Кубань. В этом
походе он нанес сокрушительное поражение «кубанским» татарам. Использовав
момент, летом 1739 г. крымские татары совершили ответное нападение на Кабарду,
«во главе их стоял Фети-Гирей салтан», с ним были и кубанские татары во
главе с султаном Казы-Гиреем. Они угнали из Кабарды «двести тысяч овец,
семь тысяч коров... и в полон 500 душ» [180].
Объединенные силы кабардинцев и пришедших им на помощь калмыков во
главе с Асланбеком Кайтукиным настигли отходившего врага у реки Лаба. Казы-Гирей
имел большое преимущество в военной силе и поэтому решил дать бой. Однако
он не учел мощи кабардинской и калмыцкой конницы. Кайтукин и калмыки «тех
татар разбили и прогнали. Много до смерти побито... и в полон взято...
а салтана Казы-Гирея раненого до смерти побили ж» [181].
Русско-турецкая война закончилась в 1739 г. подписанием Белградского
договора. Согласно ему, Кабарда, как Большая, так и Малая, были признаны
независимыми, «нейтральными» [182]. Однако после заключения Белградского
договора ни Турция, ни крымский хан вовсе не намеревались оставлять Кабарду
в покое. Ведь в заключительной части его, в 6-й статье говорилось, что
если кабардинцы «причину жалобы подадут одной или другое державе, каждой
позволяется наказать» [183], то есть давалось право, используя междоусобицы,
вмешиваться во внутренние дела Кабарды.
Превращение «Большой и Малой Кабарды» в «буферную зону» между Крымом
и Турцией, с одной стороны, и Россией, с другой – не соответствовало интересам
самой же Кабарды. Россия будет по-прежнему брать от кабардинцев «для спокойного
их пребывания аманатов; то же позволяется «для такой же причины» Оттоманской
Порте» [184]. Фактически Кабарда становилась беззащитной перед лицом крымско-турецкой
агрессии. Отдельным князьям – активным участникам междоусобной войны,–
такое положение полностью развязывало руки, и вместо того, чтобы использовать
предоставленную независимость для объединения Кабарды в единое государство,
они разоряли ее. Можно сказать, что несмотря на появившуюся возможность,
кабардинские феодалы не прекратили междоусобиц ради объединения Кабарды,
что могло в корне изменить будущее всего адыгского народа.
Этот «нейтралитет», или мнимая «независимость» не соответствовала интересам
кабардинского народа. Обрывались веками установившиеся экономические и
политические связи с Россией. Уступчивость России в кабардинском вопросе
объяснялась международной обстановкой, сложившейся вокруг Российского государства.
Французский флот вошел в Балтийское море, был решен вопрос о важном союзе
между Щвецией и Турцией. Шведские войска были переброшены в Финляндию.
Однако эта «уступка» в вопросе Кабарды была временной, и по выражению Н.
Ф. Грабовского, главной целью России оставалось утверждение своего владычества
в Кабарде и невозможность вследствие «противоречия интересам России» оставаться
кабардинцам свободными [185].
После 1739 г. Турция, чтобы показать, что она официально находится
в стороне от кабардинских дел более чем это было раннее, перепоручает кабардинские
дела крымскому хану, который стал действовать в этот период по отношению
к Кабарде более самостоятельно. Россия, как отмечал Н. Ф. Грабовский, «по
крайней мере на первое время, держалась строго заключенного условия, и
когда в следующем 1740 г. кабардинцам грозил кубанский сераскир, наше
правительство не признало возможным защитить их и решило, что если бы кабардинцы
обратились с просьбой о войске для помощи им, то уклоняться молчанием и
разными причинами» [186].
Формально же, пытаясь показать видимость соблюдения условий Белградского
договора, русское правительство фактически никогда не упускало своих видов
на Кабарду, тем более, что большинство кабардинских князей по прежнему
придерживались русской ориентации. В начале 40-х гг. в связи с нависшей
угрозой со стороны иранского шаха Надира, угрожавшего Северному Кавказу,
русское правительство вошло в сношение с кабардинскими князьями, хотя это
и нарушало условия договора 1739 г., стремясь «расположить» их к России
[187].
В 40-х гг. в Кабарду с полномочиями правительства направляется грузинский
царевич генерал-поручик Бакар Вахтангович, состоявший в близком родстве
с некоторыми кабардинскими владетельными князьями. От имени русского правительства
он обратился к ним с призывом о подготовке к совместной обороне против
предполагаемого похода Надир-шаха. Пропаганда Бакара Вахтанговича была
не безуспешной, что подтверждается отправкой в Москву посла Магомеда Сидакова
*, князя из рода Мисостовых, для участия в коронации императрицы Елизаветы
Петровны [188].
Русское правительство внимательно следило за событиями на Северном
Кавказе. Активизируя свою деятельность по примирению враждовавших кабардинских
феодалов, оно направляет в Кабарду своих эмиссаров – бригадира Петра Кольцова
с отрядом в 400 солдат, за ним были посланы майоры И. Барковский и П. Татаров.
Помимо основной своей миссии, эти эмиссары внимательно изучали Кабарду
как один из важнейших театров военных действий в случае войны с Турцией
и Ираном. А в 1744 г. геодезист Степан Чичагов составил первую подробную
карту Большой и Малой Кабарды [189].
Тем временем крымцы вновь напали на Кабарду, о чем в Москву в экстренном
порядке доносил комендант Кизляра князь В. Е. Оболенский. В этом бою Асланбеку
Кайтукину удалось разбить кубанского сераскира и «на реке Лабе и с ним,
сераскиром, и с командою своею учинили бой, на котором-де бою убили со
стороны сераскировой Большого Ногаю мурзу Касая Сыртканова да со сто человек» [190].
Не имея возможности прямого вмешательства в кабардинские дела, правительство
России направляет кабардинским князьям послания, в которых предлагает те
или иные способы для примирения враждовавших между собою феодалов, стремясь
при этом, чтобы недовольная сторона не обращалась за помощью к Турции и
Крыму. О том, что Россия придавала большое значение вопросу о Кабарде,
свидетельствуют обращения к ним императрицы Елизаветы Петровны (грамоты,
указы) и канцлера А. П. Бестужева-Рюмина [191].
Междоусобица тем временем продолжалась, и как правило, Кашкатавскую
партию поддерживал крымский хан, а Баксанскую – Россия.
В июле 1747 г. произошло вновь столкновение между крымцами и кабардинцами,
о чем кабардинские князья сообщили кизлярскому коменданту князю В. Е. Оболенскому
[192]. В 1749 г. крымцы вновь приходили в Кабарду «для взятия... ясырей»,
с ними «приехал владелец Мамбет» [193].
Между тем активно проводится на дипломатическом уровне борьба за влияние
в Кабарде между Турцией и Крымом, с одной стороны, и Россией – с другой.
В конце 40-х гг. крымский хан Селим-Гирей неоднократно «жаловался» на кабардинцев,
принимавших к себе беглецов из Прикубанья. При этом кубанский сераскир
сам всячески старался, по приказу крымского хана, подчинить себе кабардинцев.
Присутствие же в Кабарде И. Барковского и П. Татарова крымцами было расценено
как активная вербовка в Кабарде добровольцев для войны против Швеции и
Пруссии [194].
В 1750 г. из Петербурга направляется турецкому правительству протест
в связи с постоянным вмешательством кубанского сераскира в кабардинские
дела. В записке, врученной резидентом А. И. Неплюевым туркам, он писал
от имени русского правительства: «Сверх всего, уведомляется о кабардинских
делах, что эмиссары: сераскир султана кубанского – беспрестанно в делах
того, от обоих сторон независящего народа, мешаются, возбуждают их ссоры
и подбивают оных в Оттоманскую область перейти с разрешением о разрыве» [195].
В том же 1750 г. Турции была передана нота о «желательности невмешательства
хана крымского и сераскира кубанского в кабардинские дела», где отмечают
что крымский хан и кубанский сераскир «не перестают под разными предлогами
в кабардинские дела мешаются, употребляя иногда ласкания, а иногда угрозу
и силу к приведению тамошних жителей к тому, чтоб оставя свое отечество,
к ним перешли, на то несклонных из жилищ выгоняют, иных берегут в неволю,
других грабят, и все в непорядок приводят» [196].
В 1753 г. И. Барковскому и П. Татарову удалось временно примирить враждовавшие
кабардинские феодальные группировки, что дало сразу же повод крымцам и
туркам обвинить Россию во вмешательстве в дела Кабарды и ведение агитации
с целью склонения кабардинцев вступить в российское «подданство» [197].
Действительно, значительная часть кабардинских князей все больше и
больше начинает тяготеть к России, и уже в 1758 г. они добровольно приняли
участие в походе русских войск в район Прикаспия для восстановления нормальных
связей России с Закавказьем [198].
Однако вскоре русско-кабардинские отношения вступили в полосу серьезных
затруднений. Положение на Северном Кавказе осложнялось вновь разгоравшейся
борьбой между Россией, с одной стороны, и Турцией и Крымом – с другой;
вновь вспыхивает феодальная борьба между князьями теперь уже Большой и
Малой Кабарды; не затухала междоусобица между представителями Кашкатавской
и Баксанской партий.
Полагая, что укрепить позиции России на Кавказе одними военными мероприятиями
нельзя, царское правительство обращает внимание на развитие экономических
связей с Кавказом. Расширяется ввоз на Кавказ различных товаров.
Тогда же с помощью генерала Эльмурзы Бековича-Черкасского было сформировано
ополчение из северокавказских горцев для отправления в русскую армию, которая
действовала в Пруссии. Поход не состоялся по ряду причин. Но это говорит
о сближении России и различных феодальных кругов Северного Кавказа, несмотря
на проблемы, возникавшие в связи с недовольством определенной части феодальной
Кабарды, вызванных благосклонным отношением России к князьям, обратившимся
к правительству за помощью и разрешением переселиться в местечко
*, называемое
кабардинцами Моздок [199].
Российские власти стали активно поощрять переселение кабардинцев в
Моздок. В декабре 1762 г. был издан указ, по которому кабардинцу, переселившемуся
в район Моздока и принявшему христианство, выдавалось единовременное пособие
– для узденей по 40, а не желавшим креститься – по 30 рублей; крестьянам
же от 5 до 10 рублей. Это увеличило выход жителей Кабарды в Моздок, и здесь
стали возникать кабардинские поселения.
Подобное обстоятельство вызвало недовольство кабардинских феодалов,
чем сразу же воспользовались прокрымские элементы. «Крымский хан не преминул
обратиться к кабардинцам с новым посланием, обещая им поддержку в борьбе
против русских на Тереке» [200].
Очень скоро Моздок превращается в сильно укрепленную военную крепость,
став важнейшим форпостом в колониальной политике России на Кавказе, которая
стала претворяться в жизнь с приходом к власти императрицы Екатерины II.
«Для поселения и моздокских укреплений у кабардинцев было взято значительное
количество земли, что стеснило их и вызвало недовольство» [201].
Кабардинцы, не добившись в своих требованиях упразднения крепости Моздок,
начали совершать нападения на небольшие русские укрепления [202].
Это, собственно говоря, и привело к тому, что во время русско-турецкой
войны 1769–1774 гг. некоторые кабардинские феодалы выступили на стороне
Турции и Крыма, но «черный народ» о подданстве Крыму и слышать не хотел
[203]. Турция при помощи Крыма делала все возможное, чтобы «привлечь на свою
сторону племена кавказские и приготовить из этого элемента силу против
русских» [204].
Большая же часть кабардинских князей подтвердила свою русскую ориентацию
в начавшейся войне. Вот что сообщал переводчик Ш. Чополов в Кизляре, куда
его направил кабардинский князь Джанхот Татарханов: «Кабардинские владельцы
Касай Атажукин с фамилией, Джанхот Сидаков с братьями, Кази Кайсинов з
братьями, Ниятша и Муса Карамурзины, Маматкирей Алимурзин с сыном и прочие,
также уздени Куденетовы и Тамбиевы и народ все в подданство к Ея Императорского
Величества преклонились и присягали» [205].
А такие князья, как «Мисост Боматов с детьми, Хамурза Росланбеков с
детьми, Ельбуздука Канаматов с детьми, Джамбулат Кайтукин с сыном, Кильчука
Кайсинов с детьми, Ислам и Батыргирей Аджигиреевы, Магмат Батокин с узденями
и холопьями в небольшом числе...» [206] выступили на стороне турецко-крымской
коалиции. Против них генерал де Медем применил силу. Заняв выгодную позицию
в урочище Эшкокон, кабардинцы оказали упорное сопротивление. Однако силы
были неравны, и последние потерпели поражение [207].
Несмотря на то, что как мы уже отмечали выше, большинство кабардинцев
было на стороне России, некоторые представители царской администрации на
Северном Кавказе относились к кабардинцам, мягко говоря, отрицательно,
рассматривая их всех как потенциальных противников. Не учитывая всей сложности
обстановки в Кабарде, они своими мероприятиями нередко восстанавливали
кабардинских князей и народ против России [208].
С 70-х гг. XVIII в. колониальный характер политики России становится
доминирующим в отношении с Кабардой. Наиболее полно об этой политике можно
узнать из «Представления» капитана М. Гостотти в Коллегию иностранных дел
о действиях кабардинских феодалов в период русско-турецкой войны (1769–1774),
где излагалось его мнение о той политике, которую следует проводить царскому
правительству в Кабарде [209].
По сути дела, предложения Гостотти легли в основу всей последовавшей
политики царизма в отношении Кабарды, что нашло свое отражение в «Грамоте
императрицы Екатерины II кабардинским владельцам», где, с одной стороны,
утверждалось их право на возвращение беглых, с другой – им отказывалось
в срытии Моздока [210].
Эта грамота была встречена в Кабарде очень сдержанно. Тогда генералу
Медему из Петербурга даны были инструкции с предписанием действовать осторожно,
но твердо и в интересах России поддерживать существование в Кабарде двух
равносильных партий [211].
Тем временем российские войска овладели Перекопом и ворвались в Крым.
1 ноября 1772 г. Селим-Гирей заключил с Россией договор «О вечном союзе
и дружбе». В статье 3-й договора говорилось о положении Кабарды: «До войны
настоящей бывшие под властью крымского хана все татарские и черкесские
народы, томанцы и некрасовцы по-прежнему имеют быть во власти хана крымского.
Большая же и Малая Кабарды состоят в подданстве Российской империи» [212].
В Турции этот договор был встречен крайне негативно. В Кабарду из Турции
были направлены агенты с предложениями заключить военный союз. Султан вновь
объявляет крымским ханом Давлет-Гирея. В начале июня 1774 г. многочисленная
крымско-турецкая армия во главе с самим Давлет-Гиреем вступила в Кабарду.
Решительное столкновение российской армии с его войском произошло в урочище
Бештамак, а затем на реке Гунделен. В двух сражениях Давлет-Гирей был полностью
разгромлен и изгнан из Кабарды [213]. Кабардинцы, несмотря на изменение политики
России по отношению к Кабарде, в те дни без колебаний выступили вместе
с российскими войсками.
10 июля 1774 г. после успехов русского оружия на других театрах военных
действий, Турция вынуждена была заключить в Кючук-Кайнарджи (болгарская
деревушка) мирный договор. По этому договору «обе Кабарды – то есть Большая
и Малая, по соседству с татарами, большую связь имеют с ханами крымскими;
для чего принадлежность их императорскому российскому двору должна предъявлена
быть на волю хана крымского». Здесь имелось в виду то, что по договору
между Крымом и Россией от 1 ноября 1772 г. Большая и Малая Кабарда были
окончательно признаны состоящими в «подданстве» России, что уже не допускало
вмешательства Турции в дела Кабарды [214].
21-я статья фактически решала вопрос о политическом статусе Кабарды,
т. е. Большая и Малая Кабарда признавались частью Российской империи [215].
После Кючук-Кайнарджийского договора Кабарда наряду с другими народами
Центрального Предкавказья стала втягиваться в сферу политической и государственной
жизни России. Российский царизм, начав проведение колониальной политики
на Северном Кавказе, отныне стремится превратить этот район в территорию,
способную связать Россию с Закавказьем [216], что претворялось в жизнь жесткими
военными методами.