в начало п. 5.2
5.2. Кабарда и развитие русско-грузинских отношений
(окончание)
П. Орбелиани писал об одном из таких
совместных походов против сторонников
Ирана: «сразились, одержали над леками
большую победу..., преследовали их до
подножия горы Орбодзли; возвратились с
победой и большой добычей черкесы и
грузины» [282].
Неустойчивая международная обстановка,
отсутствие собственных достаточных сил для
отпора внешним агрессорам обуславливали
неоднократное обращение грузинских царей к
северокавказским народам, в частности, к
кабардинцам. Особенно часто Ираклий II
обращался к князьям Малой Кабарды. Его
успехи в борьбе с врагами вызывали тревогу
правящих кругов Турции, которые считали их
плодом помощи со стороны России.
В 1752 г. возникла угроза нашествия хана
Шеки-Шервана Аджи-Чалаба на Грузию. В связи
с этим в Кабарду было направлено грузинское
посольство во главе с Мерабом Зедгинидзе [283].
Ответное посольство из Кабарды в Грузию
возглавляли малокабардинские дворяне
Тахушино Качбекинов и Догжи Качажоков [284].
Результаты переговоров были
положительными.
Ввиду вражеской угрозы, Ираклий II
направился в сторону Кабарды и остановился
в Хеви [285]. Сюда, в Арагвское ущелье, подошло
войско из Кабарды, к которому
присоединились осетины (тагаур-картаули).
Источники называют разные цифры о
количестве кабардинского войска – от двух
до четырех тысяч человек [286]. Пока
объединенное войско горцев во главе с царем
Ираклием II двигалось к Картли, враг успел
уже занять грузинские земли от Шамшадило до
Алгети [287]. Тогда царь Теймураз II собрал
кахетинцев и карталинцев и напал на
противника, стоявшего лагерем в Байдаре.
Неприятель начал отступать. Решающее
сражение произошло на р. Загли на границе
Казах-Шамшадилу. В нем особенно отличились
кизикские крестьяне и кабардинское войско
[288]. Вообще надо отметить, что грузинские
источники, повествуя об этих событиях,
выделяли храбрость и высокие боевые
качества кабардинцев. П. Орбелиани писал: «Обратили
в бегство сына Аджи-Чалаба и хана
ганджинского, врезались черкесы (в ряды
противника) и, как кошек, рубили кизилбашей;
сын правителя Большой Черкесии (Кабарды) по
имени Керуко вторгся в ряды кизилбашских
войск с таким видом, словно шел на пир. Он
проявил такую львиную отвагу, что и
перехвалить его нельзя. Там и все
черкесское войско сражалось доблестно и
хорошо поработало мечом» [289].
Таким образом, благодаря умелой
политике, энергичным военным действиям
Теймураза II и Ираклия II, а также помощи,
оказанной Грузии со стороны Кабарды и
других горских народов, коалиция
проиранских ханств, угрожавшая юго-восточным
границам Картли – Кахети, была разгромлена.
Россия в этот период не могла оказывать
реальной помощи Грузии в ее борьбе за
независимость. Как видно из послания
императрицы Елизаветы Петровны в марте 1754 г.
Теймуразу II и Ираклию II, русское
правительство, ограниченное в своих
внешнеполитических действиях условиями
Белградского мира, не могло также
официально санкционировать помощь Грузии и
со стороны Кабарды [290]. В этих условиях
Ираклий II начинает самостоятельно, через
своих эмиссаров, вербовать военные отряды в
Малой Кабарде. Об этом поступают сообщения
в Коллегию иностранных дел от капитана О.
Туманова в июле 1754-го и в мае 1755 г. [291]. Военные
отряды кабардинцев приняли активное
участие в борьбе с хунзахским повелителем
Нурсалбегом, который подвергал
бесчисленным нападениям Картли и Кахети в
1754–1755 гг. [292]. Теймураз II решил совершить
поездку в Россию, чтобы придать новый
импульс русско-грузинским отношениям. 30
апреля 1760 г. генерал-майор И. Л. Фрауендорф в
письме к астраханскому губернатору А. С.
Жилину сообщал о прибытии грузинского царя
на русскую границу. По его словам,
грузинского царя сопровождал князь Малой
Кабарды Батоко Алиев [293]. В Петербурге
Теймураз II просил у русского правительства
военной или финансовой поддержки, а также
предлагал совершить совместный поход
против Ирана [294]. Но переговоры оказались
бесплодными. На данном этапе
внешнеполитические интересы России и
Грузии не совпадали. По мнению Т. Д. Боцвадзе,
«Россия, которая на Северном Кавказе и в
Прикаспии на протяжении всего отмеченного
периода фактически осуществляла
оборонительную политику как в отношении
Турции, так и в отношении Ирана, не могла,
естественно, откликнуться решительно на
внешнеполитические запросы Грузии,
поскольку эта последняя требовала от нее
открытого выступления против Турции и
Ирана» [295].
После смерти Теймураза II в 1762 г.
картлийский престол перешел к его сыну,
царю Кахети Ираклию II.
В результате этого политического акта
завершилось объединение Картли и Кахети. В
60-х гг. XVIII в. в числе наиболее острых среди
внутренних и внешнеполитических проблем
Восточной Грузии оставалась по-прежнему
угроза со стороны проиранских феодалов
Дагестана. Прапорщик Дж. Мангов сообщал, что
летом 1762 г. в Тифлис прибыл
малокабардинский князь Батоко с
многочисленным отрядом [296]. Упомянутый князь
был «свойственником» покойному царю
Теймуразу II. Кабардинцы приняли активное
участие в войне с Джаром [297]. Ираклию II
удалось нормализовать в этот период
отношения с Джаром и Дагестаном, также были
заключены договоры с Турцией и Ираном.
Но, несмотря на мирную передышку,
международное положение Восточной Грузии
оставалось неустойчивым. Об этом
свидетельствовало и сообщение ротмистра А.
Киреева кизлярскому коменданту в июле 1768 г.,
где говорилось о намерении Ираклия II
построить дорогу через Куртатинское ущелье.
С этой целью грузинским царем были
направлены эмиссары к осетинским старшинам
и владельцам Малой Кабарды, которых
намеревались привлечь для осуществления
данного мероприятия. А. Киреев писал: «Но
один кресченой старшина Андрей, а по их
названию Алегука, секретно мне сказывал,
что хотя он, Ираклий, и призывает их якобы
для совету о проложении новой дороги к
безопасному проезду караванам, но, как он
примечает, и у них есть известие, что перситской
Векиль Керим-хан и с ним высланной из России
грузинской князь Александр Бакаров
приближаются с войском к Тефлизу для
заставления со стороны Керим- хана Тефлиса
оному князь Александру Бакарову. То Ираклий
будучи от сего в опасности, якоже все
тефлиские жители имеют большую склонность
к князь Александре, видно желает проложа
такую дорогу при неудачливом ему времени
оною сам с фамилию укрытца во осетинския
пределы и по призыву ево старшины и Малой
Кабарды владельцы ехать к нему, Ираклию,
намерены ...» [298].
Русско-турецкая война 1768–1774 гг. и ее
итоги ознаменовали новый этап во
взаимоотношениях Кавказа с Россией.
Кавказские народы приняли в ней активное
участие, видя в то время в России свою
покровительницу. В тех условиях грузинские
цари Ираклий II и Соломон I надеялись с ее
помощью добиться освобождения Грузии.
Чтобы сделать более реальным участие
грузин в войне с Турцией, русское
правительство направило к ним в 1769 г.
военный отряд. В последующем русские
военные силы в Грузии наращивались и
пробыли здесь до 1772 г. Кабарда в этот период
оказывала всяческое содействие в
налаживании русско-грузинских отношений.
Кабардинские князья способствовали
беспрепятственному прохождению русских
войск в Грузию [299].
В то же время кабардинские владельцы по-прежнему,
как это было и ранее, обеспечивали
безопасность грузинских дипломатических
миссий, направлявшихся в Россию. В январе 1769
г. кизлярский комендант Н. А. Потапов
рапортовал о посольстве имеретинского
митрополита Максима в Петербург. Он писал: «Сверх
того упросил я Малой Кабарды владельца
Росланбека Таусултанова, бывшего у меня в
приезде, чтобы он, охранив их, взял на свое
попечение, которой по усердию своему на то
согласился и вслед за ними от меня
отправился...» [300].
Кючук-Кайнарджийский мирный договор,
заключенный в 1774 г. между Россией и Турцией
фактически не обеспечил независимость
Грузии. Вместе с тем, на основании 21-го
параграфа договором был решен вопрос о
присоединении Кабарды к России. Но, в целом,
по справедливому мнению исследователей,
договор 1774 г. «не только обеспечил России
влияние на Северо-Западном и Центральном
Кавказе, но и дал ей надежный ключ к
проникновению в Закавказье» [301]. По словам Т.
Д. Боцвадзе, «отныне начался необратимый
процесс присоединения Грузии к России» [302].
После заключения Кючук-Кайнарджийского
мира русское правительство отводит Кабарде
особое место в своей политике по отношению
к Грузии. Астраханский губернатор П.
Кречетников в своем донесении на имя
императрицы от 24 апреля 1775 г. обращал
внимание на необходимость устройства
поселения около Татартупского городища в
Малой Кабарде, как очень удобного в
географическом и стратегическом плане
населенного пункта, откуда можно было
влиять на грузинские дела. В частности, он
писал: «Сей же город лежит в самом сердце
гор, прикрывает Малую Кабарду от Большой и
делает лутчую дорогу в Грузию, то и
неоспоримо, что Малая Кабарда будет совсем
в наших руках, да и Большая в лучшее по
соседству обуздание неминуемо придет.
Тогда ближней способ возымеем и о Грузии
помыслить, как ей быть, и от терпимых ею
несносных от разных народов разорений
охранить, ибо от Татартупа до Меретинских
границ только два дня езды, беспрекословное
есть дело, что сие предприятие важного
труда и прилежания требует» [303].
Конец 70-х – начало 80-х гг. XVIII в. были
периодом относительного благополучия для
Грузии. Во многом это стало возможным
благодаря политике царя Ираклия II. Он
изыскивал различные пути для быстрейшего
экономического возрождения страны и
стремился провести прогрессивные реформы в
Картли-Кахетинском царстве. Среди
мероприятий, осуществлявшихся в стране,
важное место занимал вопрос об организации
регулярной грузинской армии – «мориге
джари» («дежурное войско»). С этой целью
Ираклий II дважды (в 1778-м и 1782 гг.)
предпринимал попытку переселения
кабардинцев в Грузию [304]. Он предполагал
расселить их в опустошенных нашествием
врагов провинциях Картли и использовать
как основную боевую силу в «дежурном войске».
Но, как видно из документов, Россию никак не
устраивала деятельность Ираклия II по
переселению кабардинцев [305].
В конце 70-х гг. XVIII в. внутриполитическое
положение Восточной Грузии осложнилось.
Оно было вызвано новыми происками Ирана.
Иранский правитель Керим-хан Зенд готовил в
1778–1779 гг. большой поход против Грузии. Он
привлек к этому дагестанских феодалов, а
также внука Вахтанга II царевича Александра
Бакаровича, претендовавшего на грузинский
престол и ориентировавшегося на Иран.
Внезапная смерть Керим-хана сорвала этот
поход. Александр Бакарович пытался найти
поддержку среди северокавказских горцев и
направился в Кабарду. Однако он здесь не
получил никакой помощи и удалился в
Дагестан [306].
Начиная с 80-х гг. XVIII в. международная
ситуация на Востоке существенно изменилась.
По мнению Т. Д. Боцвадзе, Грузия в этот
период оказалась перед неизбежной
альтернативой: «или, с одной стороны, быть
поглощенной Турцией и Ираном, или оказаться
под властью дагестано-джавских феодалов,
или же, с другой стороны, вступить под
протекторат царской России» [307]. Выбор был
остановлен на последнем. В 1783 г. между
Россией и Грузией был заключен
Георгиевский трактат. Окончательное
юридическое оформление процесса
присоединения Грузии к России было
достигнуто в 1801 г. Оно было предопределено
внутренним социально-экономическим
положением Грузии, сложной международной
обстановкой и явилось логическим
завершением многовековых исторических
связей грузинского и русского народов.
Как и прежде, все это время контакты
между обоими государствами осуществлялись
через Кабарду. В 1783 г. Ираклий II вновь
предложил построить дорогу через Главный
Кавказский хребет (по Дарьяльскому ущелью)
и военную крепость у его северных склонов, т.
е. на границе с Кабардой [308].
Таким образом, подводя итоги, надо
сказать, что в течение XVI–XVIII вв. роль
Кабарды была существенной во
взаимоотношениях Грузии с Россией. Она «явилась
тем связующим звеном, посредством которого
Грузия,– как отмечает Т. Д. Боцвадзе,–
смогла вырваться из указанного окружения (т.
е. Турции, Крымского ханства и Ирана.– К. Д.),
сблизиться и в конечном итоге связать свою
судьбу с Россией, а через нее – установить
связи с Западной Европой» [309].
Изучение династических связей между
представителями господствующей знати
различных народов является существенным и
важным моментом в исследовании истории
развития политических взаимоотношений в
эпоху феодализма. Применительно к нашей
теме можно с уверенностью констатировать,
что определенную роль в укреплении грузино-кабардинских
отношений сыграли родственные связи
феодальной аристократии Грузии и Кабарды.
Вахушти Багратиони сообщил, что в 60-х – 70-х
гг. XVI в. имеретинский царь Георгий II,
мегрель-ский и гурийский владетели были
женаты на трех сестрах – кабардинских
княжнах [310].
Как свидетельствуют грузинские
источники, обычно кабардинских княжон,
выходивших замуж и уезжавших в Грузию,
сопровождали дворяне. Последние тоже
оседали на новых местах. Как указывают
документы, именно таким путем оказались в
Грузии предки князей Черкезишвили, дворян
Пастамлишвили, которые в 1563 г. сопровождали
кабардинскую княжну, жену Георгия II [311]. В
конце 30-х гг. XVII в. сын мегрельского
владетеля Левана II Дадиани взял в жены дочь
кабардинского владетеля Алегуки
Шогенукова. В статейном списке посла Елчина
говорилось: «Мая в 1-й день пришол Левонтья
царя посланник из Олегукиной Кабарды, имя
ему Тавей, а с ним, от Олегуки пришол посол
ко царю Левонтью, а имя ему Ельбуздук;
договорились послы с царем Левонтья и взять
у Олегуки за сына своего дочь, а дать ему,
Левонтью царю, Олегуки 100 душ ясырю, да 100
серебряных сосудов, да 100 золотых платей, да
100 кобылиц, 100 быков, 100 пищалей, на том у них и
договор стал» [312]. Русские исторические акты
конца XVII в. сообщают о том, что дочь
малокабардинского князя Кульчуки
Килимбетова была замужем за братом
имеретинского царя Арчила Вахтанговича [313].
Как отмечалось выше, политические
связи Грузии и Кабарды особенно тесными
были в XVIII в. Укреплению этого союза служил
брак картлийского царя Вахтанга VI, женатого
на дочери кабардинского князя Гиляхстанова.
По словам П. Г. Буткова, кабардинскую княжну
в Грузии любовно называли «солнцеподобно
сияющей царицей Русудан» [314]. Исторические
документы свидетельствуют, что летом 1724 г.
во время переселения Вахтанга VI из Грузии в
Россию, он был гостеприимно принят в
Кабарде родственниками жены, которые с
почетом проводили его до русских границ [315].
Династические браки между
представителями господствующей знати
Грузии, Кабарды и Балкарии прослеживаются
на всем протяжении XVIII в. В июле 1781 г. Ираклий
II в своем письме генерал-майору Ф.
Фабрициану писал: «Вы изволили прописать в
своем письме о сродственнике нашем – Малой
Кабарды владельце Келемете Ахлове, что вы
по просьбе нашей во всем сделали ему
удовольствие. За сие приношу нашу
благодарность; да и впредь прошу не
оставлять нашей просьбы» [316]. В исторической
литературе есть сведения о родственных
отношениях между балкарскими феодалами
Урусбиевыми и сванскими князьями
Дадешкелиани.
Надо отметить, что браки заключались не
только между представителями
господствующей знати Грузии, Кабарды и
Балкарии, но и в среде трудовых масс. Многие
грузины, уходя от феодалов в ходе классовой
борьбы, находили убежище в Кабарде. Такие
примеры приводятся в записке русского
капитана Языкова в 1770 г.: «Причина же
непослушности та: ежели винной узнает, что
ево хотят поймать, то уходит в Кабарду, в
Абхазию и к туркам» [317]. Судя по документам,
многие грузины, оказавшиеся в ходе
различных войн в Дагестане, затем
различными путями попадали к кабардинским
феодалам. Оказавшись в Кабарде, они
обзаводились семьями и оставались жить
здесь [318].
Грузины и кабардинцы, проживая в одних
и тех же населенных пунктах, перенимали
друг у друга навыки ведения сельского
хозяйства, различных ремесел и совместным
трудом способствовали росту
производительных сил края. Особенно
компактными поселениями, в которых
совместно проживали кабардинцы и грузины,
в XVIII в. были города Кизляр и Моздок, где
поселялись многие выходцы из Грузии,
уходившие под угрозой иранского и
турецкого порабощения. По мнению В. Н.
Гамрекели, «значение грузинского населения
в истории Притеречья XVIII в. усугубляется тем,
что Кизляр и Моздок были важнейшими
политико-административными и торговыми
центрами, и относительными цивилизованными
пунктами Притеречья, и основными
стратегическими базами России на Северном
Кавказе. Следовательно, грузинские
поселения легли конструктивными
элементами в важнейших, решающих пунктах
Притеречья» [319].
Значительное влияние на
внешнеполитические связи Кабарды с Грузией
в XVIII в., оказывали торговые взаимоотношения.
Издавна кабардинцы поставляли в Грузию
продукцию скотоводческого хозяйства,
знаменитых кабардинских лошадей, изделия
домашней промышленности (бурки, черкески,
башлыки, седла). Из товаров грузинских
торговых людей особым спросом у горцев
пользовались соль, железо, ткани, порох,
зерно и т. д.
В одном из памятников устной традиции
кабардинцев говорится о том, что они ездили
в «Куржи» (Грузию) и привозили оттуда ткани
[320]. В феврале 1732 г. кабардинский владелец
Магомед Атажукин, находившийся в
Петербурге в качестве посла, в беседе с вице-канцлером
А. И. Остерманом говорил: «... свинцу во
владении их нет, а покупают свинец у
российских и крымских купцов, а порох – у
грузинских и тавлинских народов» [321].
Торговые связи с Кабардой и другими
горскими народами имели для Грузии
настолько важное значение, что грузинские
правители освободили привозимые с
Северного Кавказа товары от пошлинного
обложения – «по древним обычаям,
кабардинцы, лезгины и осетинцы», «освобождены
издревле от пошлин» [322]. Торговля велась в
населенных пунктах, которые находились по
Военно-Грузинской дороге: Жинвали, Душети и
Ананури. Центрами традиционных торговых
сделок кабардинцев с грузинами являлись
Рача и села Сванетии [323]. Позитивную роль в
развитии торгово-экономических связей
Грузии с Кабардой играло грузинское
население Притеречья. С основанием городов
Кизляра и Моздока значительно увеличился
объем посреднической торговли между
Грузией и Россией, которая осуществлялась
через Северный Кавказ. В 1760 г. по
Дарьяльской дороге было перевезено товаров
на сумму около 160 тыс. руб.; спустя восемь лет
товарооборот возрос до 400 тыс. руб. [324]. По
мнению исследователей, рост товарооборота,
усилившийся в связи с началом русско-турецкой
войны 1787–1791 гг., имел и важные политические
результаты: постепенное расширение русско-грузинских
торговых связей способствовало ослаблению
экономических взаимоотношений Грузии с
Ираном [325]. Из Грузии поступали особо имевшие
спрос в Притеречье хлопчатобумажные ткани,
шелк-сырец, меха. Из Кабарды, Моздока и
Кизляра в Грузию завозились, как было
сказано, лошади, а так же предметы
вооружения, домотканные шерстяные
материалы и т. д. В источниках содержится
много примеров посещения торговыми
кабардинскими людьми Грузии. Так, из
рапорта капитана Языкова графу Н. И. Панину
от 19 декабря 1770 г. видно, что в беседе с
имеретинским царем выяснилось, что в
Имеретии бывали кабардинцы «несколько
человек» – «для торгу» [326].
Заинтересованность проявлялась и в
совместных торговых операциях. Например, в
октябре 1781 г. был составлен вексель, данный
совместно кабардинским узденем и
моздокским грузином армянскому купцу о
получении им в заем 660 руб. [327]. Объем торговых
сделок был значителен и носил различные
формы [328]. Из показаний, данных купцом Т.
Георгиевым в январе 1783 г. видно, что «...
будучи с армянинами Абелою Григорьевым и
Степаном Махитаровым в Большой и Малой
Кабардах по промыслу своему купили 302
лошади, которых гнали для продажи в Грузию» [329].
Особое значение торгово-экономических
связей Кабарды и городов Притеречья с
Грузией состояло в том, что они обеспечили
последней транзитную торговлю с Россией.
Посредством этого сюда попадали не только
русские, но и западно-европейские товары.
Указанные процессы содействовали
оживлению экономической жизни в Грузии,
росту северокавказского торгового оборота
и укреплению торгово-экономических связей
Грузии и народов Северного Кавказа с
Россией.