Глава III. АДЫГИ В СИСТЕМЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ И ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ НА КАВКАЗЕ (СЕРЕДИНА XVI – НАЧАЛО 1770-х гг.) 

В конце XVII – начале XVIII в. северокавказские народы, как и прежде, оставались в орбите международных интересов Османской Турции, Ирана и России, но в соотношении указанных стран произошли некоторые изменения. Тяжелое экономическое и политическое положение вывело на определенный период из реальной борьбы Иран. Сложившаяся ситуация благоприятствовала османам, которые, пользуясь ослаблением своего давнего противника, стремились вытеснить шаха из закавказских владений, Дагестана и через активизацию действий Крымского ханства против адыгов хотели утвердиться в кавказском регионе. Эти планы стали особо актуальными после поражения исламской экспансии в Европе и в по-следних войнах с Россией [198].

Азовские походы России в 1695–1696 гг. привели к падению важнейшего плацдарма османо-крымской агрессии против русских, украинских и адыгских земель. Присоединение Азова к России по Константинопольскому договору 1700 г. значительно повышало влияние по-следней на кавказские народы, и особенно на Кабарду. 

В стремлении России укрепиться на Черном море и побережье Каспия отмеченные моменты вносили новые возможности. Но Керчь и Еникале все еще были турецкими укреплениями и мешали продвижению русского флота в черноморский бассейн [199].

Поэтому Петром I был задуман план создания общеевропейской коалиции против Турции, к которой он планировал привлечь и Кабарду. Хотя не удалось организовать антитурецкий военный блок и внешнеполитический курс России сместился с юга на запад, российское правительство, учитывая имевшуюся в регионе пророссийскую ориентацию, предпринимает усилия в использовании северокавказцев в обеспечении безопасности своих южных границ.

С самого начала XVIII в. спор из-за Кабарды между Россией и Турцией принял особо острый характер [200]. 

В ответ на укрепление русских позиций в Азове Турция неоднократно пыталась оккупировать Кабарду в 1705–1708 гг. По ее прямому указанию огромное войско крымского хана вторглось сюда в 1708 г. и потерпело сокрушительное поражение. «Никогда не слыхано было такого избиения»,– писал османский историк Фундуклу. 

В сообщении Г. И. Головину молдавского господаря Михайло Раковицы об этих событиях давалась такая оценка: «Хан какой срам, урон и напасть воспринял от черкезов, есть дело сие достойное слышанию, естли напредь сего от кого иного о сем вы не слыхали истинно, что уж пострадал то, чего или никогда, или от веку не видел Крым ...» [201]. Несмотря на такой исход крымские ханы не оставляли своих агрессивных планов в отношении Кабарды и неоднократно в течение последующих десятилетий пытались взять реванш.

Весной 1711 г. Османская Турция оказалась в состоянии войны с Россией. Кабардинцы обратились к азовскому губернатору с предложением совместных действий против Крыма. Был выработан план разгрома Кубанской Орды – с севера русскими полками под командованием П. М. Апраксина, с юга – адыгами и со стороны Тамани десантом с Азовского флота [202]. 

В этот период, чтобы подорвать турецкое и иранское влияние на Северном Кавказе, Петр I направил в Кабарду и Дагестан кабардинского князя Александра Бековича-Черкасского, который убедил кабардинских князей принять участие в назревавшей войне с Турцией на стороне России [203]. Правительство Петра I обещало за такое содействие принять на выгодных условиях Кабарду в состав России на правах отдельного княжества. В грамоте Петра I кабардинскому народу от 4 марта 1711 г. были изложены договорные начала предлагаемого союза: «... и мы, великий государь наше царское величество, то ваше желание приемлем милостиво и изволяем вас к себе в подданство и оборону приняти. Только желаем, дабы вы показали к нам нынче свою службу и верность против салтана турского и хана крымского, которые против нам войну всчали, наруша мир неправедно против данных многих обещаний. И ежели будете у нас в подданстве, то не токмо с вас никаких податей требовать не будем, но и погодное вам жалование давать определим, как то получает от нас подданной наш Аюка-хан и как вы прежде сего бывали у предков наших в подданстве и получали у них жалованье...» [204]. Условия союза, предлагаемые российским правительством, отвечали интересам кабардинского общества и являлись продолжением политико-правовой традиции во взаимоотношениях сторон с середины XVI в. Со своей стороны, кабардинскими князьями были выдвинуты следующие требования: «оставить» и «не забыть» кабардинцев в случаях заключения Россией мирного трактата с Турцией; не давать Кабарду «в разорение и оборонить от неприятеля»; не посылать кабардинцев в дальние походы на службу: наделять погодным жалованьем [205]. Таким образом, князю А. Бековичу-Черкасскому удалось заключить очередной договор, закрепленной с обеих сторон присягой. Он обеспечивал кабардинцам покровительство со стороны России, военно-политическое сотрудничество с которой укрепило бы российские позиции на Кавказе. Давая определение политике Петра I в отношении Кабарды, С. К. Бушуев считал, что петровская дипломатия стремилась парализовать турецкое влияние в Кабарде и консолидировать ее как государственную единицу в составе России [206].

Летом 1711 г. в ходе кубанского похода кабардинские отряды атаковали Крым с востока, оказывая значительную поддержку воеводе П. М. Апраксину, наступавшему с севера. 20 октября этого же года кабардинцы нанесли поражение войску Мурад-Салтана, «побили 359, да полон взяли 40 человек, а других потопили и лошадей взято многое число» [207]. Указанные действия сковывали значительное количество османо-крымских войск на Кубани и тем облегчали положение русской армии на главном театре военных действий в ходе русско-турецкой войны 1711 г. Османское правительство выступило с резкой угрозой в адрес Кабарды: «Кабардинские владельцы, князья Черкасские, чего ради вы московскому государю войску пристав, наших подданных кубанских жителей разорили и войско их разбили, если бы вы, и мы бы [в] разорении не были, для чего вы на своего государя и на веру свою руку подняли. Ныне вы придите и принесите повинную, и отпустится ваша прегрешение и не разоритеся до конца, и во всякой будете милости. А буде того не учините, и в нашей воле не будете, князей ваших и узденей ни едина до вас не спасется» [208].

Заключение невыгодного для России Прутского мира предусматривало возвращение Азова Турции. В договоре ничего не говорилось о Кабарде, но Россия, связанная им и продолжающейся Северной войной, не могла официально выполнять свои обещания перед кабардинцами, не рискуя обострить вновь свои отношения с Османской Портой.

В 1712 г. вместе с Александром Бековичем-Черкасским в Москву прибыло кабардинское посольство. Многие из приехавших получили награды. Петр I прислал кабардинскому народу грамоту, в которой благодарил за службу и отмечал его храбрость. Кабарде вновь была обещана помощь на случай нападения Турции и Крыма. Специальное указание об этом было послано и астраханскому губернатору Артемию Волынскому [209]. Многочисленные обращения кабардинских владельцев к царскому правительству с просьбой о помощи являются свидетельствами чрезвычайного положения Кабарды в связи с усилением агрессии Крыма [210]. Поступали они и в адрес князя А. Бековича-Черкасского [211]. Александр Бекович представил царю специальный проект, предусматривающий необходимость привлечения северокавказских народов на русскую сторону, и формирования единого фронта против турецко-крымской агрессии на Кавказе. Он рекомендовал с этой целью ввести русские войска в Кабарду и Северный Дагестан [212]. В мае 1714 г. Петр I одобрил эти предложения и предписал Сенату продумать вопрос о том, «каким образом лучше при нашей стороне удержать» северокавказских владетелей [213].

Неоднократно после этого кабардинские и русские отряды выступали против общих врагов. Но часто бывало, что Россия не успевала оказывать своевременную помощь Кабарде. Это происходило во многом и из-за того, что военный гарнизон в Астрахани находился далеко. Так, весной 1720 г. огромное крымское войско разорило большинство кабардинских селений и принудило население отказаться от дружественных связей с Россией.

Крымский хан Саадат-Гирей во главе 40-тысячного войска предъявил Кабарде ультиматум, содержавший следующие пункты: возобновить плату дани Крыма и признания подданства Порты Оттоманской; выдача «4000 ясырей за бесчестье» прежнего хана, разбитого в Кабарде; плата за все военные трофеи, захваченные у крымцев [214].

Для обсуждения создавшегося положения в Большой Кабарде был созван Большой Совет (Хасэ) с участием представителей всех сословий кабардинского общества. Он выдвинул компромиссное решение о возобновлении платы дани Крыму и выдачи «за бесчестие хана 1000 ясырей», но и поставил крымцам жесткое требование: границу Кабарды «реку Кубань не переходить», «а ежели пойдет к их жилищам, то ничего не дадут, только будут борониться , пока живота их не станет» [215].

Вопрос об отношениях с Крымским ханством расколол правящую элиту Большой Кабарды – княжеские роды Атажукиных и Мисостовых во главе с верховным князем Исламбеком заняли капитулянтскую позицию, а род Джамбулатовых (Жамболатовых) во главе с Арсланбеком Кайтукиным выступил сторонником активной борьбы с крымцами. Крымский царевич Салих-Гирей, чьим аталыком были Мисостовы, организовал заговор с целью истребления прорусски настроенных кабардинских князей. Описанные события привели к окончательному расколу Большой Кабарды на два политических лагеря, которые по местам своего территориального расположения получили в русских документах условные названия «баксанской» и «кашкатавской» партий. Это было логическое завершение междоусобной борьбы княжеского дома Кайтукиных, в которой к борьбе за политическое лидерство и лучшие земельные угодья в последней четверти XVII в. тесно вплелся в начале 20-х гг. XVIII в. и вопрос о внешнеполитической ориентации.

Однако уже летом того же года кабардинские князья во главе с князем Арсланбеком Кайтукиным вместе с донскими казаками храбро сражались против Крыма. Между тем угроза неприятельского нашествия постоянно сохранялась. Кабардинские князья постоянно добивались от Петра I возобновить на р. Терек город, который бы служил целям обороны от нападений Ирана, Турции и Крымского ханства.

В вопросе о Кабарде российское правительство в начале 1720-х гг. оказалось в трудном положении: с одной стороны, на юге необходимо было поддерживать мир в условиях войны со шведами, с другой – оно не хотело терять свое влияние на Центральном Кавказе, прерывая традиционное военно-политическое сотрудничество с кабардинцами. Отсутствие юридических прав открыто заступаться за нее при наличии определенных обязательств и серьезных планов в ней, толкало русскую дипломатию, по мнению Е. Н. Налоевой, на сложную, двойственную игру, когда она старалась всячески рассеять сомнения Порты о вмешательстве в дела кабардинцев и в то же время, постоянно обнадеживая последних обещанием защиты от неприятелей [216].

После успешного завершения Северной войны Россия вплотную приступила к присоединению прикаспийских владений Кавказа. Накануне, чтобы нейтрализовать Турцию, Петр I заключил с ней договор, по которому Кабарда была признана сферой влияния Крыма [217]. Грамота от 20 марта 1722 г. и премория турецкому послу 24 мая 1724 г., в которых была оформлена указанная позиция, являлись «тонким дипломатическим ходом, призванным скрыть истинные цели России на Кавказе, где в то время происходили сложные события» [218].

В начале 1720-х гг. вследствие ослабления Сефевидского Ирана, стала реальной угроза поглощения ее кавказских владений Турцией. Установление турецкого господства на Каспии создавало прямую угрозу восточным рубежам России. Изменения в расстановке сил соперничающих держав привели к тому, что острые столкновения переместились из Кабарды в Прикаспий. В июле 1722 г. русские войска высадились на побережье Дагестана. Активное участие в этом походе приняли кабардинские князья Арсланбек Кайтукин и Асланбек Келеметов со своими отрядами. В составе регулярной русской армии находилось воинское формирование, возглавляемое князем Эльмурзой Бековичем-Черкасским. В этот период на реке Сулаке была заложена крепость Святой Крест, куда были переведены гарнизон и жители Терского города. Это значительно укрепляло российские позиции в крае. В русском лагере на Сулаке Петр I заключил с князем Арсланбеком Кайтукиным договор о взаимной помощи, несмотря на существующее русско-турецкое соглашение [219]. 

В заявлениях А. Кайтукина на имя российского государя от 19 и 22 сентября 1722 г. ставился ряд принципиальных вопросов, от решения которых зависел юридический статус Кабарды и дальнейшее развитие кабардино-русских отношений. Кабардинский князь, ссылаясь на историческое прошлое, что Кабарда с «древних лет» находится под протекцией России, считал рубежом османо-крымского влияния среди адыгов реку Кубань, «а по сю сторону – вашего величества» [220]. Исходя из этого, он считал: «Понеже у вашего величества с турками вечной мир заключен, – и притчиня, как турки, так и хан до нас не имеют... Однако ж татарские народы нас зело теснят и обижают, от чего в конечное разорение пришли» [221]. Кайтукин просил Петра I, чтобы российская сторона заявила решительный протест османскому правительству по поводу крымских нападений на Кабарду. Далее, он ставил вопрос о необходимости переселения кабардинцев на Терек из-за постоянной крымской угрозы. В случае агрессии крымцев, князь просил «помочи себе калмык и донских казаков для переселения подданных своих от Баксана на реку Терек... и дать ему послушной указ о том к ним» [222]. Следующий вопрос, поднятый А. Кайтукиным, касался наследственного права кабардинских князей на княжение в Терках [223]. Со времен последних Сунчалеевичей в конце XVII – начале XVIII в. на право княжения над нерусским населением Терского города начали претендовать кумыкские феодалы. Царь обещал, что «О правлении на Терках впредь рассмотрение учинено будет и, яко принадлежащее им, отдана будет одному из них, кабардинским владельцам». Последний вопрос касался «погодного жалованья кабардинским князьям» в соответствии с грамотой Петра I еще от 4 марта 1711 г. Вероятно, наряду с финансовой стороной кабардинская знать, в данном случае, преследовала политическую задачу – поднятие своего престижа среди других северокавказских владетелей. Хотя на все вопросы, поставленные Арсланбеком Кайтукиным, были получены положительные ответы, основная цель об официальном объявлении Кабарды под защитой и покровительством России не была достигнута. Российское правительство боялось осложнений на международном уровне и ограничивалось пока решением прикаспийской проблемы [224]. В последующем пророссийская партия в Кабарде во главе с Арсланбеком Кайтукиным, испытывая большой урон от крымских походов, обращаясь неоднократно к российскому правительству, не получила от него никакой реальной помощи, кроме заверений дружественного расположения [225].

Политический кризис в российском руководстве после смерти Петра I, а также заступление на крымский престол Давлет-Гирея II, с которым был заключен Арсланбеком Кайтукиным династический союз, изменили внутриполитическую раскладку сил в Кабарде и ослабили значительно ее связи с Россией. С конца первой четверти XVIII в. Кабарда становится вновь ареной ожесточенной междоусобной борьбы, в которую вовлечены две внешнеполитические силы – российская и османо-крымская. Для российского государства главная задача была достигнута. Оно сформировало свою программу в отношении Кавказа, предполагавшую распространение влияния в основных направлениях: от Азова до Кубани, от Астрахани к центральным шелковым путям Ирана. По мнению авторитетных специалистов, Петербургский договор, заключенный осенью 1723 г. между Россией и Ираном и подводивший итог военным мероприятиям Петра I на юге, фактически отражал эту программу [226].

окончание п. 3.2